 |
ЛЮБОВЬ НА ФОНЕ КОРРОЗИИ МЕТАЛЛА Антон Елин
В глухой деревне в убийственной тишине ровными казарменными рядами стоят 320 раритетных советских автомобилей. Машины никто Михаилу не дарил. Авто покупались. На это уходили все деньги. В среднем «хлам» покупался от 50 до 100 долларов. А между тем любой мегаполис отдыхает перед этим странноватым местом. По количеству автомобилей на душу коренного населения деревне Черноусово нет равных в мире: на каждого, включая девяностолетнюю бабку, приходится по 64 легковые машины. Здесь – вся история советского автопрома. Машины на ходу, правда, рулить совсем некуда. Из-за дикой топографии района никому еще не удавалось пробраться сюда зимой. «Родная газета» сделала это первой. Это могло бы сойти за дипломную фантасмагорию молодого пьяного режиссера, если бы не было правдой. Под толстым слоем снега в чистом поле в глухой деревне в убийственной тишине ровными казарменными рядами стоят 320 раритетных советских автомобилей. Автомобильная аномалия. Есть экземпляры, от которых вылезли бы волосы у многих коллекционеров, – выпущенные десятью экземплярами опытные «Москвичи», например. Местные же невозмутимы: слов «воровство» или «угон» в лексиконе просто нет. Вор сюда не доберется. Сюда вообще невозможно попасть. Деревни такой нет даже на секретных военных картах.
Со всех сторон лезут мрачные следы предыдущих, не совсем удачных экспедиций: обглоданный скелет чьей-то собаки, в овраге рядом – ржавеющая кабина трактора «Беларусь» и скелет «Нивы». Кто-то даже пытался прорваться сюда на комбайне. Его остатки теперь гниют тут же. В самый недоступный музей в мире – Авто-СССР – можно проникнуть, только утопая по пояс в снегу. Но марш-бросок нечеловеческой выдержки вознаграждается. Все это сотворила здесь история любви на фоне коррозии металла. Он – знаменитый некогда автогонщик, бывший автоспортсмен, испытатель АЗЛК. Она – медик высшей категории кожно-венерологической больницы республиканского значения в Сокольниках. Оба – коренные москвичи. Но они плюнули на столичную жизнь, продали квартиру и убежали в глушь, в Черноусово, – строить историю СССР в автомобилях. В Черноусове нет газа, нет Интернета, нет телефона, нет асфальта, автомастерской – ничего нет. Дисплей сотового пишет: «Только вызовы SOS». Из пятисот домов до революции сейчас здесь остались три обитаемые хаты. Все остальное – развалины. Сюда не приходят даже распространенные в этих краях цыгане – им страшно. А вот хозяину музея под открытым небом Михаилу Красинцу все эти наговоры и страхи до одного места. Дом Красинца, который умудрился притащить с собой полные модельные линейки «Москвичей», «Побед», несколько «Чаек», редкий «Бьюик», «Форд», «Мерседес», раритетные милицейские и сельские «козлы» всех видов и раскрасок, горбатые «Запорожцы» и «Волги», – дом этого человека напоминает лаз беженца. Минимум окон, печка, ковер с «завтракающими охотниками», стол, видеокассеты с советской кинохроникой. На стене – правильная фотография деда – полковника КГБ. В бункере минимум электричества: проблемы с питанием. Голодная собака Ворчун. Блики отбрасывает вполглаза работающий телевизор – он ловит две программы. Элемент дизайна – пустые банки немецкого пива в ряд. Под банками сидит жена – Марина Красинец. Она сортирует соленые галеты: битые – в одну сторону, целые – в другую, для гостей. – Почти все машины Миша пригнал своим ходом, – говорит Марина, – последние два километра бульдозером тянули. Задачей «номер раз» было сволочь сюда как можно больше автомобилей. И волок он их на жесткой сцепке, «паровозиком», и вез в кузове своего безотказного «Захара» – ЗИЛ-157. Волок из дальних мест – Москвы, Подмосковья, Урала. Машины никто ему не дарил. Авто покупались. На это уходили все деньги Красинца. В среднем «хлам» покупался от 50 до 100 долларов. Одну Москву он очистил на сто с лишним единиц захоронения, на полтораста тонн втормета. Первые экземпляры коллекции – «Москвичи» 403, 407, 408. Марина настояла, чтобы деревню разделили надвое – ближе к дому поставили ее любимые машины – «Чайку» 13-ю, «Мерседес» и «Форд». Подальше – все остальное. Так и сделали. Теперь Марина бродит по разделительной черте и по-женски рассуждает о физиономике и психотипах машин. Легковушки ей нравятся больше, потому что это искусство. Дизайн грузовиков оставляет ее холодной. – Возьмем «Москвичи», – говорит женщина, начав экскурсию по полю. – У каждой машины свое выражение лица. У кого-то хищное, у кого-то мужская такая, свирепая морда, у кого-то более женственное лицо. Наша спортивная боевая тачка, на которой на ралли ездили, – вот это акула. Это злой характер, спортивный, мощный. Конечно, в «Москвиче» тесновато, а вот на «Волге» как на диване сидишь, однокомнатная квартира на колесах. «Победа» – это малогабаритная квартира, как хрущевка. Такое ощущение, что голову нужно втягивать в плечи, глюк, что крыша давит, особенно сзади. Так и хочется скукожиться, пригнуться. Хуже «Москвича». Любимая машина симпатичной женщины Красинца – 13-я «Чайка». – Она более красивая, породистая, нежели 14-я. Это дама высшего света. Она любит себя показать. – Марина сама грациозно поправляет осанку. – Спокойна, уравновешенна, она голос не повысит, степенная. Одним словом, дама высшего света. Это не базарная баба – Ав! Ав! Базарные бабы для Марины – «Запорожцы»: – Орут, плюются. Хотя надо отдать должное: они везде пролезают. Как, собственно, и все базарные бабы – пролезут везде. И еще «Запорожцы» – божьи коровки. Так и хочется их покрасить в красный цвет и нарисовать черные круги. Но Миша будет против. А вот и он… Наконец из пурги вдали появляется Михаил Красинец, прерывая лирику на корню. Красинец – человек с московской пропиской, выгоревшими волосами, бывший автоспортсмен, испытатель АЗЛК, сварщик, маляр, моторист и первый парень везде. Красинец начинает говорить метров за двадцать. И пошли подробности: вот редчайший ОРУД – милицейская «Победа» М-20, рядом «Форд Таурус» с подрулевым переключателем скоростей. А это – желтый кислотный спортивный «Москвич», таких ни у кого нет. «Волга» 21-я – у нее на решетке звезда железная. АЗЛК-овский раллийный «Москвич» с надписью Autoexport USSR. Показывает нам Михаил на скорую руку и ряд с тентованными ГАЗ-69 – на них колесили председатели колхозов, – и знаменитые «козлы» с металлическим фургоном, и легендарную милицейскую «машину с красной полосой». – Сделана отметка на стакане, – поет хозяин этого беспредела (он ощутимо рад новым слушателям), – и укромный найден уголок. И давным-давно уже в кармане засыхает плавленый сырок! Смысл песни Михаила в том, что третий, может быть, уже уехал на машине с красной полосой. Красинец поет прилично, но не ностальгирует по детству: его час пик происходит в данный момент. Здесь, на поле на краю земли. Дыхание его прерывается, он демонстрирует самый уникальный экземпляр в Черноусове – экспериментальный, построенный в единственном экземпляре «Москвич-3-5-5». Это где-то 1974 год. Тогда очень активно готовилась замена 412-й модели и «3-5-5» был одним из ее вариантов. Задний привод, просторный, почти как у «Волги», салон, тахометр. Уникум был приобретен Красинцом у музея АЗЛК в обмен на двигатель от 21-й «Волги». Заводу без будущего прошлого было не жалко. Несмотря на металл, груды которого свалены в поле, на движки, карбюраторы и тахометры, на гайки и карбюраторы, вся эта странная история двух людей, как выясняется, плотно замешена на милой романтике. Даже на провидении. Михаил об этом рассказывать трогательно стесняется. Инициативу берет сильная Марина. – Что Мишка, что я – москвичи, – улыбается она. – Короче говоря, я урожденная сокольническая. И он урожденный сокольнический. На соседних улицах жили, друг о друге, понятно, не знали. И вот однажды летом отец покатил меня на нашем семейном кадиллаке на дачу. Старый, здоровый послевоенный кадиллак с бронированными стеклами толщиной в палец. Я была трехлетней соплюшкой. А Мишка – ему уже стукнуло восемь. И именно в тот день он, как потом выяснилось, смотрел в окно на улицу, увидел наш кадиллак и говорит своим: «Какая красивая машина! У меня такая точно будет! Я для этого сделаю все». Миша Красинец кадиллака не нашел. Но через два десятка лет нашел то существо, что сидело в тот летний день на заднем сиденье, – Марину. …Спустя много лет, покинув Москву ради мужа и Черноусово, женщина, когда ей особенно тошно, идет одна на край поля – к обрыву. Там у Красинцев висит гамак, внизу бегают косули, лисы, бобры обдирают кору деревьев – пейзаж гипнотический. Качаясь в этом гамаке, по словам Марины, она часто слышит голоса умерших машин. Каждая рассказывает ей свою историю – историю простых советских людей, которые выезжали на них в Крым и райцентр Магдалиновка, за сервелатом и семенами турнепса, в ресторан «Прага» и на концерт в Политех. Со временем голоса эти дряхлеют. Какие-то машины замолкают навсегда. А местные – из Бредихина и Черни – без задней мысли подтверждают опасения женщины и называют это место в один голос усыпальницей эпохи. |
| Copyright (c) 2006 by MoonLight | |
